История, которую рассказал карандашный огрызок (2)
И тут произошло, на первый взгляд, незначительное событие — разбилась чашка.
Чешский архитектор и промышленник господин Иозеф Гардмут никогда не занимался и не думал заниматься производством карандашей. Он увлекался архитектурой, предложил новый вид обработки древесины и изобрел особый вид кирпичей, которые затвердевали с течением времени как камень. В тысяча, восемьсот семьдесят восьмом году Иозеф Гардмут занялся производством фарфора. Однажды он получил заказ на изготовление специальных чашек — тиглей для химической промышленности. Рассматривая готовые чашки, Гардмут нечаянно разбил одну. Он собрал черепки и задумчиво провел одним из них по бумаге. Черепок оставил яркий след. Оказалось, что для изготовления тиглей добавлялся графит. Графит, смешанный с глиной, писал не хуже, а даже лучше чистого графитного стержня. Перед карандашами в этот день открылось необыкновенное будущее. Нам уже не нужны были залежи графитных пластов. Любой графит в любом виде был пригоден для рождения карандашей. И Гардмут стал карандашным фабрикантом.
Первые карандаши он выпустил в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году. Через одиннадцать лет на Всемирной выставке в Париже этим карандашам была присуждена золотая медаль. Карандаши были очень хороши. Они не имели себе равных, Гардмут так и назвал их: «Кохинор», что в переводе с английского языка означает «не имеющие себе равных».
Такие карандаши уже можно было делать различной твердости.
Правнук Иозефа Гардмута бежал из Чехословакии, когда власть взял в свои руки народ. Но выпускать «Кохиноры» он уже не мог. Все секреты производства остались у чехословацких мастеров. И они сейчас выпускают у себя в стране карандаши этой марки.
Известно, что очень хорошие карандаши изготовлял великий русский ученый Михаил Ломоносов. Но карандашных фабрик в царской России не было. Царь и дворяне предпочитали покупать карандаши за границей. Только в тысяча девятьсот двадцать шестом году, уже при Советской власти, была построена и начала выпускать карандаши первая в Советском Союзе фабрика имени Красина. Сейчас она выпускает в сутки столько карандашей, что, если бы их поставить один на другой, получился бы столб в тридцать раз выше самой высокой в мире горы Джомолунгма.
Карандаш умолк. Молчали Линейка, Циркуль, Автоматический Карандаш. Только Резинка восхищенно покачивала головой. Она была очень впечатлительна.
— Я бы мог вам рассказать еще, — сказал Карандашный Огрызок, — но вы, наверное, устали.
— Нет! Нет! Рассказывайте! Это интересно! — зашумели все. — Мы очень внимательно слушаем.
— Разрешите вам задать вопрос, — уже с уважением обратилась к Карандашу Линейка. — Откуда вам известны все те истории, которые вы нам рассказывали?
— Видите ли, уважаемая Линейка, моим хозяином был человек, который описал все эти истории. Писал он с моей помощью. Я был очень прилежным и внимательным работником. А трудились мы вместе с моим другом Перочинным Ножом. Если мои чувства притуплялись и я не мог четко и ясно записать мысли хозяина, то на помощь приходил Нож. Он оттачивал меня, и я вновь погружался в работу. Я с гордостью могу сказать, что прожил яркую и интересную жизнь.
— Ах, как романтично! — воскликнула Резинка.
— Все, что вы нам рассказывали, — сказал важно Автоматический Карандаш, — занимательно. Но в начале нашего знакомства вы позволили себе заметить, что мы в некотором роде, как бы это сказать… гм… родственники. Чем вы можете подтвердить столь неожиданное заявление?
— Это не так уж сложно! — весело рассмеялся Карандашный Огрызок. — Стоит побывать на карандашной фабрике, и вы сами в этом убедитесь. Вы увидите там множество различных машин. Одни растирают графит в мельчайший порошок, другие размачивают его и смешивают с глиной. А когда графит и глина будут перетерты так, что превратятся в тесто, в дело вступает третья машина. Она продавливает это тесто сквозь небольшую дырочку и превращает смесь глины и графита в тонкую змейку, которая тут же разрезается на маленькие кусочки. Вот эти-то кусочки и есть грифели — мозг и сердце каждого карандаша. Только они еще мягкие. Чтобы придать им твердость, графитные змейки высушиваются и обжигаются в печи.
— Как — в печи? Ведь там можно сгореть? — с ужасом воскликнула Линейка.
— Да, приятного мало, — повел своими железными плечами Циркуль.
— Сущие пустяки, — улыбнулся Карандашный Огрызок. — Ничего страшного. Даже очень полезно… Из печи выходишь таким крепким, таким закаленным, что сразу можно приступать к работе. Только неловко как-то раздетому. И нас одевают. Можно одеться в деревянную одежду, а можно и в металлическую. Если одеться в деревянный костюм, то получится такой карандаш, как я. А если в металлический, то получится автоматический карандаш. Такой, как вы.
— Я не знал всего этого,— смущенно сказал Автоматический Карандаш.
— Ничего удивительного. Сначала был сделан ваш богатый костюм, а лишь потом в него был вставлен грифель. Ваша одежда может жить очень долго. Стоит вам только сменить графитное сердце, и вы совсем как новенький. А мы умираем вместе с нашей одеждой. И я об этом не жалею. Особенно если с моей помощью нарисована хорошая картина, написана интересная книга или сделан чертеж нужной машины.
— Простите меня за то, что я так резко говорил с вами, — протянул руку Автоматический Карандаш — Мы с вами действительно родственники.
— Но вы нам еще не все рассказали о себе, — прервала извинения Автоматического Карандаша Линейка.
— Я с удовольствием продолжу свой рассказ. На чем мы остановились?
— На одежде, — подсказала Резинка.
— Совершенно верно, на одежде. Нашу одежду изготавливают в пильном цехе. В нем целый день стоит такой рев, такой визг и скрежет, что даже мороз по коже подирает. В этом цехе дерево распиливается на ровные дощечки, в которых проделываются желобки. Каждый такой желобок покрывается клеем и в него кладется грифель. Шесть желобков — шесть грифелей. Все это сверху накрывается дощечкой с желобками. Когда дощечки и грифели крепко-накрепко склеятся, машина разрежет их на шесть частей. Получится шесть карандашей, граненых или круглых.
Потом нас шлифуют на кремневой бумаге. Эта бумага счищает с каждого карандаша все неровности и шероховатости. Шлифовальная машина прогоняет нас вперед, назад, кругом — и чистенький, гладенький карандаш готов. Теперь остается его только выкрасить и, когда краска высохнет, поставить штамп. Начинают медленно вращаться катушки золотых и серебряных лент, под ними движутся ряды карандашей. Горячий штамп опускается на ленту и выдавливает на деревянной одежде карандаша сверкающие буквы и цифры. Посмотрят люди на карандаш и узнают, какая фабрика нас изготовила и в каком году, узнают наше имя и наш характер. Ведь характеры у карандашей разные. Есть карандаши с твердым характером. На них стоит буква «Т», что значит «твердый». Иногда перед буквой бывает и цифра: 2, 3 или 4. Она обозначает, какой твердости карандаш. Карандаши с твердым характером работают чертежниками. Ими хорошо чертить.
Другие карандаши имеют мягкий характер. Тогда на них ставят букву «М», что значит «мягкий». И в зависимости от мягкости рядом с буквой «М» тоже ставится цифра. Мягким карандашом хорошо писать и рисовать. У меня лично мягкий характер. Видите? — И Карандашный Огрызок с гордостью показал на поблекшую и затертую букву «М», перед которой стояла цифра «2».
— Знаете что, — вдруг предложила Резинка, — пусть каждый из нас расскажет что-нибудь о себе. Это будет очень интересно. Вот, например, я…
— Уж как-нибудь обойдемся без вас! — бросил свысока Автоматический Карандаш.
— Ну уж! Без меня вам никак не обойтись. Если бы не я, то всем бы сразу стало видно, сколько вы делаете в своей жизни ошибок.
Неизвестно, чем бы кончилась эта неожиданная ссора, если бы ящик письменного стола вновь не открылся. В ярком солнечном свете появилась рука.
Это я подошел к письменному столу, открыл ящик и вынул оттуда карандаш и резинку.
— Папа, а почему ты не берешь циркуль и линейку? — спросил Димка.
— Они нам не нужны. Тот, кто хочет научиться рисовать, должен уметь провести линию от руки и нарисовать круг без циркуля. Ты хочешь научиться рисовать?
— Конечно, хочу! Когда я вырасту, я обязательно стану художником.
— Вполне возможно, — согласился я.— Когда ты окончишь школу, то сможешь пойти учиться в художественный институт. И быть может, из тебя и получится великий художник.
Дальше: История, которая произошла с Димкой в нарисованной стране