История о необыкновенном путешествии
Сегодня утром Димка проснулся раньше всех. Несколько дней тому назад я пообещал ему, что в воскресенье мы совершим необыкновенное путешествие. И вот этот день наступил.— Папа! Подъем!
— Ты чего это расшумелся, петух? Еще рано.
— Совсем не рано. Восемь часов. Я уже все приготовил.
И Димка показал старый рюкзак, заполненный больше чем наполовину
— Что там у тебя? — удивился я
— Все, что нужно для путешествия — соль, спички, твой и мой свитер, бинокль, компас, веревка.
— Постой, постой. Зачем нам веревка?
— Как — зачем? А вдруг нам нужно будет по скалам лазить!
— Я вижу, ты добросовестно подготовился. Только многое придется оставить дома. В нашем путешествии понадобятся только альбом, карандаш, пара бутербродов и деньги на трамвай.
Димка был явно разочарован.
Позавтракав и взяв с собой все необходимое, мы вышли из дому.
— Итак,— сказал я,— наше необыкновенное путешествие начинается.
Димка с недоверием посмотрел на меня:— Что же тут необыкновенного? Идем по улице, и все.
— Да, но улица-то не простая. Мы с тобой находимся в стране лилипутов.
— А ты Гулливер? — ехидно спросил Димка.
— Почему я? Гулливер — ты.
— Ну да!
— Не веришь? Хорошо, сейчас убедишься. Закрой левый глаз. Теперь поставь перед правым глазом указательный палец и посмотри вон на то здание. Что ты видишь?
— Здание.
— А палец?
— И палец.
— А что больше: твой палец или здание?
— Палец.
— Вот видишь. Раз твой палец больше двухэтажного дома, то дом построен лилипутами, а ты великан.
— Так я могу и машину в руки взять, — сказал Димка. — Если машина далеко, то она кажется тоже маленькой.
— Мы сейчас с тобой сделаем важное открытие. Если внимательно взглянуть на все, что окружает нас, то мы заметим, как предметы меняют свою величину от расстояния. Чем они дальше, тем кажутся меньше. Спичка может оказаться больше телеграфного столба, а одним пальцем можно заслонить целую улицу. Видишь, в конце улицы показался трамвай? Смотри внимательно: он к нам приближается и становится все больше и больше. Давай сядем в него, и я тебе покажу еще кое-что любопытное.
Мы сели в трамвай и прошли к кабине водителя. Вагон тронулся. И в небольшом окне трамвая замелькали улицы, люди, дома, машины. Они приближались к нам, увеличивались в размерах и исчезали за рамой окна.
— Совсем как в кино, — заметил Димка.
— Да, — согласился я. — Теперь давай перейдем на заднюю площадку.
— А тут все наоборот получается! Все уменьшается и уменьшается. Если так ехать долго, то самые далекие дома в точечку превратятся.
— Вот ты сделал еще одно важное открытие. Таких открытий нас сегодня ожидает много. Ты больше ничего не замечаешь?
— Нет.
— Посмотри-ка внимательнее на телеграфные столбы.
— Они тоже уменьшаются.
— И только?
— А что же еще?
— Уменьшается и расстояние между ними. Каждый следующий столб нам кажется стоящим ближе к другому столбу. Если бы мы могли видеть столбы еще дальше, то они в конце концов превратились бы в сплошной забор.
— Почему рельсы сужаются?
— Представь себе, что мы рельсы прикрепим к телеграфным столбам. Что с ними произойдет?
— Уменьшатся.
— Нет, рельсы не уменьшатся, меньше станет расстояние между ними. Ведь каждый столб нам будет казаться короче, следовательно, и промежуток между рельсами станет меньше. Вот и создается впечатление, что они сужаются.
— Остановка «Лесопарк», — объявил кондуктор. Мы с Димкой так заговорились, что не заметили, когда трамвай приехал на конечную остановку.
Мы вышли, купили по порции мороженого и сели в тени под большим старым дубом.— Прежде чем продолжать наше путешествие, — скачал я, — давай-ка вспомним все наши открытия. Называй их по порядку.
— Чем предметы дальше, тем они кажутся меньше — это раз. — Димка загнул один палец. — Уменьшаются не только предметы, но и расстояния между ними — два. И если предмет совсем-совсем удаляется, то он превратится в точку — это три. Правильно?
— Правильно. Теперь мы можем приступить к следующим открытиям.
— А куда мы пойдем?
— Пока идти никуда не нужно. Мы кое-что можем выяснить прямо здесь. Сколько стенок тебе видно вон у того киоска?
— Две.
— А одну можно видеть?
— Можно, если стать прямо перед стеной, то видна будет только одна.
— А с трех сторон киоск можно увидеть?
Димка встал, походил вокруг киоска, пожал плечами и сказал:
— Можно и с четырех, если вокруг обойти.
— Так это, если обойти. А нужно смотреть с одного места.
— Тогда только две.
— А если взглянуть сверху или снизу?
— Снизу нельзя. Он же на земле стоит.
— Предположим, что мы его приподняли.
— Тогда можно три стороны увидеть.
— Вот и еще одно очень важное открытие. Любой предмет мы можем видеть не больше чем с трех сторон.
— Папа, а зачем это все нам нужно?
— Чтобы научиться рисовать. Представь себе, что ты хочешь нарисовать этот киоск. Как ты его нарисуешь?
Димка взял палочку и нацарапал на земле вот такой рисунок.
— Так неинтересно, — сказал я, — ты нарисуй киоск не с одной стороны, а с двух. Чтобы обе стенки были видны. Ведь, кроме высоты и ширины, у киоска есть еще одна мера — глубина. Как ты нарисуешь те линии, что уходят от нас в глубину?
— Они пойдут вбок.
— В какой бок? Влево, вправо, вверх, вниз?
Димка задумался.
— Вверх… нет, влево… или…
— Или вправо, или вниз. Да? Так не годится. Нужно решить точно. Ладно, не гадай. Все равно не угадаешь. Многие поколения художников не могли решить этот вопрос.
— Как же они тогда рисовали?
Рождество Пресвятой Богородицы. Новгородская икона XIV века. (образец обратной перспективы)
— В каждую эпоху рисовали по-своему, пока не раскрыли те законы, по которым можно правильно строить рисунки. Очень долгое время, много тысяч лет подряд, художники разных народов рисовали так, как ты нарисовал киоск. То есть плоско, с одной стороны. Никто из них не догадывался о том, что наиболее похожим будет предмет тогда, когда его нарисуешь, как видишь.
— Не понимаю, папа, как же они рисовали, если ничего не видели?
— Древний художник рисовал то, что он видел, но не так, как видел. Мы с тобой сегодня убедились в том, что из двух человек одинакового роста большим будет казаться тот, который стоит ближе к нам. Значит, и на рисунке мы должны изобразить одного больше, а другого меньше. Иначе мы не сумеем показать, что эти люди находятся на расстоянии друг от друга. Древние художники этого не учитывали. У них все люди получались одинаковыми. Когда необходимо было показать, что фигуры находятся на расстоянии, они рисовали их одну над другой. А чтобы было более понятно, отделяли один ряд фигур от другого чертой. Очень долгое время никто не пытался рисовать предмет, видимый с двух или с трех сторон. Рисунки древних похожи на детские.
Если малышу нужно, например, нарисовать забор, а за этим забором дом, то дом рисуется так, чтобы забор его не закрывал. Только лишь три-четыре тысячи лет тому назад начинают появляться рисунки, где фигуры и предметы закрывают друг друга. Причем одни обязательно наполовину выглядывают из-за других. Были и иные способы изображения. В Древней Руси и Китае вместо того, чтобы увеличивать предметы, стоящие ближе, увеличивали стоящие дальше.
Китайские художники еще пытались рисовать так, словно они смотрят на все сверху, с высоты птичьего полета. Даже в таком государстве, как Древний Египет, где уже умели строить прекрасные дворцы и храмы, где были созданы неповторимые образцы скульптуры, художники еще не постигли законов рисования. Дай мне, пожалуйста, альбом. Посмотри, как рисовали египетские художники.
Я быстро набросал вот такой рисунок.
— Что это, папа?
— Это водоем, а вокруг него растут пальмы.
— Не похоже.
— Я не виноват. Такой рисунок был нарисован несколько тысяч лет тому назад. А что здесь неверно?
— Вместо водоема прямоугольник какой-то, висит, как стенка в воздухе. Водоем должен лежать.
— Да. Если правильно нарисовать этот рисунок, то он будет выглядеть вот так.
— А когда же художники научились рисовать как следует?
— Совсем недавно: каких-нибудь пятьсот лет назад.
— Вот так недавно!
— Для жизни одного человека это, конечно, много, а для жизни всего человечества — очень мало. Так вот, пятьсот лет назад в Италии были найдены и разработаны основные законы изображения пространства. Сделали это итальянские художники и архитекторы Пьеро делла Франческа, Леон Батиста Альберти и Леонардо да Винчи.
— Пап, а в чем эти законы заключаются?
— В умении смотреть вдаль. Они так и были названы за конами перспективы, то есть умения смотреть вдаль. С некоторыми из них мы сегодня уже познакомились. Остальные узнаем, если продолжим наше путешествие.
Лесом было идти легко и совсем не жарко. Но вот деревья постепенно начали редеть и перед нами появилось море травы и одуванчиков. В поле было тихо и пустынно. Мы снова нашли развесистое дерево и устроились в его тени.
— Как ты думаешь, Димка, где мы сейчас находимся? — торжественно спросил я.
— В поле.
— Нет, на пороге двух величайших открытий. Правда, они уже давным-давно сделаны, но каждый человек открывает для себя все с самого начала. Ты знаешь, что такое горизонт?
— Знаю. Это линия, где небо сходится с землей. Это все знают.
— Но не все знают, что без этой линии ничего нельзя нарисовать.
— Даже цветок?
— Даже цветок. Любой предмет, который мы будем рисовать, может быть выше линии горизонта, ниже линии горизонта или на линии горизонта.
— Это тоже все знают.
— И ты знал об этом, когда пытался нарисовать киоск. А вот сообразить, куда, в какую сторону будут направлены линии, уходящие в глубину, не мог. Чтобы тебе все стало ясно, давай проделаем опыт. Вот тебе палочка. Возьми ее и держи перед глазами так, чтобы она одним концом была направлена к горизонту. Что ты видишь?
— Она в точку превратилась и слилась с горизонтом.
— Хорошо. Подними ее выше горизонта.
— Она кажется наклоненной вниз.
— А стоит тебе опустить ее ниже горизонта, как она будет казаться направленной вверх. То же самое происходит и с линиями предмета, которые уходят от глаз художника в глубину. Зная, где находится горизонт, художник определяет положение предмета и правильно рисует эти линии.
— Папа, но ведь линии могут идти не только вверх и вниз, а и вправо и влево. Как же их рисовать?
— Очень просто. Предмет может находиться прямо перед тобой, слева или справа. Если он находится слева, то линии будут направлены вправо, если справа, то — влево. Ну, а если предмет стоит прямо перед тобой, то уходящих в глубину линий ты не увидишь. Но это еще не все. Поднимать или наклонять линии в рисунке как угодно нельзя. Их направление подчиняется строжайшим законам. Следит за этими законами обыкновенная точка. Среди всех точек она занимает особое положение. Чтобы подчеркнуть ее важность, ей даже звание присвоили — Точка Схода. Мы уже успели с ней познакомиться, когда путешествовали по городу. Помнишь, ты заметил, что все предметы, все линии, если их удалять и удалять, превратятся в точку.
Вот такая точка, в которой сходятся все линии, уходящие в глубину, и называется Точкой Схода. Находится она всегда перед нашими глазами, на горизонте. И каждый художник, когда рисует, обязательно с ней советуется, а делает он это так. Сначала ведет все линии в точку на горизонте, а потом ограничивает их, намечает размеры предмета. Вот как будет, например, выглядеть рисунок спичечной коробки, лежащей ниже линии горизонта.
— Теперь, зная всё эти законы перспективы, ты дома сделаешь рисунок этой коробки в других положениях.
— Папа, тут что-то не так.
— Почему?
— Как же я буду рисовать? Ведь в комнате не видно, где небо сливается с землей.
— И не нужно видеть. У горизонта есть одно любопытное свойство. Он всегда находится на уровне наших глаз. Мы сейчас сидим — он перед нашими глазами. Если мы встанем — он поднимется вместе с нами. Это легко проверить. Возьми карандаш и держи его перед глазами так, чтобы он совпал с линией горизонта. Теперь встань, но карандаш продолжай держать так же. Совпадает?
— Совпадает.
— Вот видишь, где бы ты ни находился, ты всегда легко определишь, где проходит линия горизонта.
Так мы с Димкой сделали первое открытие о том, что любой рисунок подчиняется строгим законам рисования. Я хотел было перейти ко второму открытию, но вдруг заметил, что Димку больше интересует сверток, которым снабдила нас на дорогу мама. Мы отложили в сторону альбом и карандаш, развернули сверток и тут же под деревом, на траве, как настоящие путешественники, с аппетитом позавтракали. Когда от свертка осталась одна бумага, Димка заявил, что он полон сил и готов совершать новые открытия. Я сказал, что для нового открытия нам совсем не нужно прилагать больших усилий, а достаточно только внимательно взглянуть вокруг. Димка посмотрел вокруг и ничего не заметил. Тогда я сказал, что огорчаться не нужно, так как все художники на протяжении многих веков тоже ничего не замечали.
— А что все-таки нужно заметить? — нетерпеливо спросил Димка.
— Воздух.
— Как же его увидишь, когда он прозрачный?
— Прозрачным он кажется тогда, когда его мало. Стоит слою воздуха увеличиться, как сразу станет заметно, что он не прозрачный и даже имеет цвет небо-то голубое. Долгое время художники проходили мимо этого явления и не учитывали его в своих картинах. Первыми, кто обратил на это внимание, были пейзажисты Рисуя на воздухе, они заметили, что чем дальше от них предметы, тем более голубоватый оттенок они приобретают, что по мере удаления предметы не только уменьшаются, но и теряют четкость, становятся какими то прозрачными, более плоскими И каждый художник в меру своей наблюдательности и способностей учитывал и пытался передать эти изменения.
Только в пятнадцатом веке в Италии Леонардо да Винчи исследовал это явление и разработал его основные положения. Теперь все художники знают, что такое воздушная перспектива, и умеют передавать ее на своих картинах.
— Значит, все законы рисования придумал Леонардо да Винчи?
— Законы не придумывают, а получают в результате исследований. И законы рисования разрабатывал не только Леонардо да Винчи, а и многие другие. В Германии — Альбрехт Дюрер, в России — Алексей Гаврилович Венецианов, Николай Николаевич Ге, Василий Дмитриевич Поленов. Леонардо да Винчи был одним из первых, кто попытался обосновать все связанные с рисованием законы.
Возвращаясь домой, мы еще долго обсуждали с Димкой наше путешествие и наши открытия.
Вы тоже сможете в любой погожий день совершить такое путешествие. Только не забудьте взять с собой альбом и карандаш.